![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
Alphonse Mucha
Oct. 25th, 2010 09:48
«Головы византиек» («Брюнетка» и «Блондинка» ) — две композиции в форме медальонов работы чешского художника Альфонса Мухи. Эти две композиции, на одной из которых изображён профиль блондинки, а на другой — брюнетки, являются одними из самых выразительных произведений Мухи. Кроме искусно запечатлённых лиц и богатства нюансов цвета, их очарование кроется в роскошных и фантастических головных уборах, вызывающих в воображении исчезнувшее великолепие византийской культуры.
Alphonse Mucha
Oct. 25th, 2010 09:48
«Головы византиек» («Брюнетка» и «Блондинка» ) — две композиции в форме медальонов работы чешского художника Альфонса Мухи. Эти две композиции, на одной из которых изображён профиль блондинки, а на другой — брюнетки, являются одними из самых выразительных произведений Мухи. Кроме искусно запечатлённых лиц и богатства нюансов цвета, их очарование кроется в роскошных и фантастических головных уборах, вызывающих в воображении исчезнувшее великолепие византийской культуры.
The Saab 9-4X is a mid-size crossover SUV scheduled for release by Swedish automaker S a a b Automobile.
It will be based on the premium Cadillac SRX. Introduced as a replacement for the overseas Saab 9-7X, the 9-4X is expected to be positioned in the same size class as the BMW X5, with pricing more in line with the BMW X3 and Volvo XC60. Despite the overwhelming similarities, the production 9-4X differs from its concept counterpart in small ways; a softer point to the outboard grille fittings up front, a less aggressive front bumper design, simpler exhaust outlets and a restyled taillight lens design. The unveiling of the 2011 9-4X follows news that Saab has established new company-owned operations in the Australian market, ensuring a local launch for both the 9-5 and the company's new SUV.
Кроссовер Saab 9-4X будет предлагаться с двумя 6-цилиндровыми бензиновыми двигателями: объемом три литра и мощностью 265 л.с., оснащенным непосредственным впрыском топлива, и турбированным 2.8-литровым мотором, развивающим 300 л.с.. Каждый из них сможет работать в паре с 6-ступенчатой адаптивной автоматической коробкой передач. Помимо этого, новинка получит систему полного привода с электронно-управляемым задним дифференциалом повышенного трения, который способен распределять до 50% крутящего момента между задними колесами, а также адаптивную подвеску под названием Saab DriveSense, приспосабливающуюся к дорожным условиям и стилю вождения. Настройки подвески выбираются нажатием кнопки в салоне. Всего существует (помимо стандартного режима Intelligent) три варианта работы подвески - Comfort, Sport и Eco. В последнем случае отклик на педаль газа и работа коробки передач перенастраивается таким образом, чтобы обеспечить наилучшую топливную экономичность.
Суламифь изображена темноволосой итальянской женщиной с вплетёнными в причёску листьями лавра. Мария воплощает нордический тип «Гретхен» с косами и миртовым венком в светлых волосах. За спиной Суламифь простирается идеализированный итальянский пейзаж, сочетающий в себе деревья, горы и озёра, а позади Марии открывается вид на немецкий город, где доминируют прямые, резкие линии. Суламифь одета в платье эпохи Ренессанса, платье Марии сшито в готическом стиле с разрезами на рукавах и меховым воротником. Суламифь и Мария на картине Овербека олицетворяют традиции, идущие от Рафаэля и Дюрера.
Женщины смотрят друг на друга с выражением глубокого доверия и нежности, сохраняя при этом внутреннюю монументальность. Особенно тщательно работал художник над мотивом переплетающихся рук. На эту тему существует его отдельный, очень тонкий рисунок-этюд. Овербек писал в одном из писем, что Германия и Италия — «это два принципа, которые, так сказать, противоположны, совершенно чужды один другому; но моя миссия была и останется — соединить их вместе, по крайней мере, во внешней форме моего творения».
Суламифь изображена темноволосой итальянской женщиной с вплетёнными в причёску листьями лавра. Мария воплощает нордический тип «Гретхен» с косами и миртовым венком в светлых волосах. За спиной Суламифь простирается идеализированный итальянский пейзаж, сочетающий в себе деревья, горы и озёра, а позади Марии открывается вид на немецкий город, где доминируют прямые, резкие линии. Суламифь одета в платье эпохи Ренессанса, платье Марии сшито в готическом стиле с разрезами на рукавах и меховым воротником. Суламифь и Мария на картине Овербека олицетворяют традиции, идущие от Рафаэля и Дюрера.
Женщины смотрят друг на друга с выражением глубокого доверия и нежности, сохраняя при этом внутреннюю монументальность. Особенно тщательно работал художник над мотивом переплетающихся рук. На эту тему существует его отдельный, очень тонкий рисунок-этюд. Овербек писал в одном из писем, что Германия и Италия — «это два принципа, которые, так сказать, противоположны, совершенно чужды один другому; но моя миссия была и останется — соединить их вместе, по крайней мере, во внешней форме моего творения».
Почем невротик?
Oct. 13th, 2010 20:08
Почем невротик?
Наталья Ермакова
Невротизм обходится человечеству намного дороже шизофрении и эпилепсии. В самом прямом, денежном смысле.Почем невротик?
Oct. 13th, 2010 20:08
Почем невротик?
Наталья Ермакова
Невротизм обходится человечеству намного дороже шизофрении и эпилепсии. В самом прямом, денежном смысле.
БАЛЬМОНТУ
Пышно и бесстрастно вянут
Розы нашего румянца.
Лишь камзол теснее стянут:
Голодаем как испанцы.
Ничего не можем даром
Взять — скорее гору сдвинем!
И ко всем гордыням старым —
Голод: новая гордыня.
В вывернутой наизнанку
Мантии Врагов Народа
Утверждаем всей осанкой:
Луковица — и свобода.
Жизни ломовое дышло
Спеси не перешибило
Скакуну. Как бы не вышло:
— Луковица — и могила.
Будет наш ответ у входа
В Рай, под деревцем миндальным:
— Царь! На пиршестве народа
Голодали — как гидальго!
БАЛЬМОНТУ
Пышно и бесстрастно вянут
Розы нашего румянца.
Лишь камзол теснее стянут:
Голодаем как испанцы.
Ничего не можем даром
Взять — скорее гору сдвинем!
И ко всем гордыням старым —
Голод: новая гордыня.
В вывернутой наизнанку
Мантии Врагов Народа
Утверждаем всей осанкой:
Луковица — и свобода.
Жизни ломовое дышло
Спеси не перешибило
Скакуну. Как бы не вышло:
— Луковица — и могила.
Будет наш ответ у входа
В Рай, под деревцем миндальным:
— Царь! На пиршестве народа
Голодали — как гидальго!
This contribution concerns the style and iconography of Gerard van Honthorst's Steadfast Philosopher. The painting, signed and dated 1623, belongs to the collection of George Encil. It was included in the exhibition New Light on the Golden Age, held in Utrecht and Braunschweig in 1986-1987. Since then it has been on loan to the Centraal Museum in Utrecht.
Mieke Vermeer and the editors of the catalogue of the exhibition in Utrecht and Braunschweig gave the painting the rather vague title The Steadfast Philosopher, thus creating ambiguity as to the theme. As far as it goes, the title is not incorrect, and reflects an understandably cautious solution to a long-standing problem. Over the years the picture has borne the names of various steadfast men with courtesans such as Laïs. The couple has even been identified as Joseph and Potiphar's Wife and most recently, in a newspaper article published by Véronique Prat, as Socrates Restraining Alcibiades.
Up till now, it seems, no one has been able to determine the precise subject of the painting. Some have suggested the story of Phryne and Xenocrates as recounted by Valerius Maximus. The most relevant passage of this Latin tale is as follows. "During a dinner party which lasted deep into the night, Phryne lay down next to Xenocrates, who had had a great deal to drink. She had bet several young people at the party that she could corrupt the philosopher's strict morality. Instead of refusing her with words or gestures, however, Xenocrates let her linger on his lap for as long as she wished. At length, having failed, she departed - not, however, without something to say. The young people mocked her because her beauty, grace and charm were no match for the old man's moral resolve, even after plenty of drink. When they demanded the sum that had been bet, Phryne retorted: 'I thought I was dealing with a man, not a statue' ."
This contribution concerns the style and iconography of Gerard van Honthorst's Steadfast Philosopher. The painting, signed and dated 1623, belongs to the collection of George Encil. It was included in the exhibition New Light on the Golden Age, held in Utrecht and Braunschweig in 1986-1987. Since then it has been on loan to the Centraal Museum in Utrecht.
Mieke Vermeer and the editors of the catalogue of the exhibition in Utrecht and Braunschweig gave the painting the rather vague title The Steadfast Philosopher, thus creating ambiguity as to the theme. As far as it goes, the title is not incorrect, and reflects an understandably cautious solution to a long-standing problem. Over the years the picture has borne the names of various steadfast men with courtesans such as Laïs. The couple has even been identified as Joseph and Potiphar's Wife and most recently, in a newspaper article published by Véronique Prat, as Socrates Restraining Alcibiades.
Up till now, it seems, no one has been able to determine the precise subject of the painting. Some have suggested the story of Phryne and Xenocrates as recounted by Valerius Maximus. The most relevant passage of this Latin tale is as follows. "During a dinner party which lasted deep into the night, Phryne lay down next to Xenocrates, who had had a great deal to drink. She had bet several young people at the party that she could corrupt the philosopher's strict morality. Instead of refusing her with words or gestures, however, Xenocrates let her linger on his lap for as long as she wished. At length, having failed, she departed - not, however, without something to say. The young people mocked her because her beauty, grace and charm were no match for the old man's moral resolve, even after plenty of drink. When they demanded the sum that had been bet, Phryne retorted: 'I thought I was dealing with a man, not a statue' ."
Vittorio Corcos | Sogni, 1896
Oct. 4th, 2010 12:27
На картине изображена Елена Векки, дочь друга Коркоса Джека Ла Болина (псевдоним писателя Аугусто Векки). Этот элегантный портрет демонстрирует мастерство и отточенность стиля Коркоса. Сразу после создания картина привлекла внимание публики и критики, так как художнику удалось показать собирательный образ молодой девушки, гордой и образованной, до этого показанный только в литературе.
Vittorio Corcos | Sogni, 1896
Oct. 4th, 2010 12:27
На картине изображена Елена Векки, дочь друга Коркоса Джека Ла Болина (псевдоним писателя Аугусто Векки). Этот элегантный портрет демонстрирует мастерство и отточенность стиля Коркоса. Сразу после создания картина привлекла внимание публики и критики, так как художнику удалось показать собирательный образ молодой девушки, гордой и образованной, до этого показанный только в литературе.
Evelyn De Morgan
Oct. 3rd, 2010 19:33«Любовное зелье», 1903
Картина изображает ведьму и фамильяра в образе черного кота у ее ног.
Картина изображает ведьму и фамильяра в образе черного кота у ее ног.
Evelyn De Morgan
Oct. 3rd, 2010 19:33«Любовное зелье», 1903
Картина изображает ведьму и фамильяра в образе черного кота у ее ног.
Картина изображает ведьму и фамильяра в образе черного кота у ее ног.
Alex Katz | Varick
Oct. 2nd, 2010 23:32
На широком полотне в черноте ночи видна лишь линия из шести освещённыx окон, предположительно, какого-то офисного здания или промышленного концерна. Кроме них на картине нет больше ничего. Пять окон расположены в ряд, а крайнее правое под углом к ним, на другой стороне здания. В каждом из окон видны ртутные лампы, некоторые из окон освещены ярче других. Разница освещения позволяет предположить, что за окнами находится несколько помещений. Можно подумать, что кто-то один или, может быть, несколько человек работают внутри офиса. Но что же является главным предметом этой картины: окна или ночная тьма? Что важнее: маленькая вспышка человеческой деятельности или необъятная темнота, окружающая её? Мир огромен и полон неизвестности, а научная деятельность так мала в нём. Кац не даёт ответов.
Alex Katz | Varick
Oct. 2nd, 2010 23:32
На широком полотне в черноте ночи видна лишь линия из шести освещённыx окон, предположительно, какого-то офисного здания или промышленного концерна. Кроме них на картине нет больше ничего. Пять окон расположены в ряд, а крайнее правое под углом к ним, на другой стороне здания. В каждом из окон видны ртутные лампы, некоторые из окон освещены ярче других. Разница освещения позволяет предположить, что за окнами находится несколько помещений. Можно подумать, что кто-то один или, может быть, несколько человек работают внутри офиса. Но что же является главным предметом этой картины: окна или ночная тьма? Что важнее: маленькая вспышка человеческой деятельности или необъятная темнота, окружающая её? Мир огромен и полон неизвестности, а научная деятельность так мала в нём. Кац не даёт ответов.
На картине изображён арестантский вагон, остановившийся на полустанке. В зарешёченном окне видны люди разного возраста, но все самого бедного сословия: старик, рабочий, солдат и молодая мать с ребёнком. Заключённые кормят стайку голубей на платформе хлебом из своих скудных запасов. Лица людей передают тонкие и чистые переживания. Этим художник показывает арестантов не преступниками, а жертвами суровой действительности. В образе матери с ребёнком можно увидеть намёк на Богородицу с Христом.
На картине изображён арестантский вагон, остановившийся на полустанке. В зарешёченном окне видны люди разного возраста, но все самого бедного сословия: старик, рабочий, солдат и молодая мать с ребёнком. Заключённые кормят стайку голубей на платформе хлебом из своих скудных запасов. Лица людей передают тонкие и чистые переживания. Этим художник показывает арестантов не преступниками, а жертвами суровой действительности. В образе матери с ребёнком можно увидеть намёк на Богородицу с Христом.
Сильвестр Щедрин
Sep. 26th, 2010 20:23«Веранда, обвитая виноградом», 1828
Щедрин в Неаполе создал серию картин, посвящённых «пейзажному интерьеру» — верандам и террасам с зеленью и видами на заднем плане. Мотив, изображённый на данной картине, художник назвал «Перголата», от итальянского слова pergola. Щедрин больше всего был увлечён проблемой света и передачи особенностей воздуха. Он пытался выбиться из тёплых тонов, добавляя серо-голубые, серебристые оттенки, помогающие почувствовать особенности итальянского воздуха в полуденный час, когда природа предстаёт во всём своём великолепии. Эта картина прекрасно передаёт мироощущение русских людей той эпохи, в восприятии которых Италия — это мир счастья, гармонии и романтики.
Щедрин в Неаполе создал серию картин, посвящённых «пейзажному интерьеру» — верандам и террасам с зеленью и видами на заднем плане. Мотив, изображённый на данной картине, художник назвал «Перголата», от итальянского слова pergola. Щедрин больше всего был увлечён проблемой света и передачи особенностей воздуха. Он пытался выбиться из тёплых тонов, добавляя серо-голубые, серебристые оттенки, помогающие почувствовать особенности итальянского воздуха в полуденный час, когда природа предстаёт во всём своём великолепии. Эта картина прекрасно передаёт мироощущение русских людей той эпохи, в восприятии которых Италия — это мир счастья, гармонии и романтики.
Сильвестр Щедрин
Sep. 26th, 2010 20:23«Веранда, обвитая виноградом», 1828
Щедрин в Неаполе создал серию картин, посвящённых «пейзажному интерьеру» — верандам и террасам с зеленью и видами на заднем плане. Мотив, изображённый на данной картине, художник назвал «Перголата», от итальянского слова pergola. Щедрин больше всего был увлечён проблемой света и передачи особенностей воздуха. Он пытался выбиться из тёплых тонов, добавляя серо-голубые, серебристые оттенки, помогающие почувствовать особенности итальянского воздуха в полуденный час, когда природа предстаёт во всём своём великолепии. Эта картина прекрасно передаёт мироощущение русских людей той эпохи, в восприятии которых Италия — это мир счастья, гармонии и романтики.
Щедрин в Неаполе создал серию картин, посвящённых «пейзажному интерьеру» — верандам и террасам с зеленью и видами на заднем плане. Мотив, изображённый на данной картине, художник назвал «Перголата», от итальянского слова pergola. Щедрин больше всего был увлечён проблемой света и передачи особенностей воздуха. Он пытался выбиться из тёплых тонов, добавляя серо-голубые, серебристые оттенки, помогающие почувствовать особенности итальянского воздуха в полуденный час, когда природа предстаёт во всём своём великолепии. Эта картина прекрасно передаёт мироощущение русских людей той эпохи, в восприятии которых Италия — это мир счастья, гармонии и романтики.
Плот «Медузы», 1819
В основе сюжета картины лежит реальное происшествие, имевшее место 2 июля 1816 года у берегов Сенегала. Тогда на отмели Арген, в 40 лье от африканского берега, потерпел крушение фрегат «Медуза». 140 пассажиров и членов команды попытались спастись, высадившись на плот. Пятнадцать из них остались в живых, и на двенадцатый день скитаний были подобраны бригом «Аргус». Подробности плавания выживших потрясли современное общественное мнение, а само крушение обернулось скандалом во французском правительстве из-за некомпетентности капитана судна и недостаточности попыток спасения потерпевших.
Гигантское полотно впечатляет своей выразительной мощью. Жерико сумел создать яркий образ, соединив в одной картине мёртвых и живых, надежду и отчаяние. Картине предшествовала огромная подготовительная работа. Жерико делал многочисленные этюды умирающих в больницах и трупов казнённых, которые и использовал позже в работе над этим полотном. Когда Жерико выставил «Плот «Медузы» в Салоне в 1819 году, картина вызвала негодование публики, так как художник вопреки академическим нормам того времени использовал столь большой формат не для изображения героического, нравоучительного или классического сюжета. Картина была приобретена в 1824 году, и в настоящее время находится в 77-м зале на 1-м этаже галереи Денон в Лувре.
В основе сюжета картины лежит реальное происшествие, имевшее место 2 июля 1816 года у берегов Сенегала. Тогда на отмели Арген, в 40 лье от африканского берега, потерпел крушение фрегат «Медуза». 140 пассажиров и членов команды попытались спастись, высадившись на плот. Пятнадцать из них остались в живых, и на двенадцатый день скитаний были подобраны бригом «Аргус». Подробности плавания выживших потрясли современное общественное мнение, а само крушение обернулось скандалом во французском правительстве из-за некомпетентности капитана судна и недостаточности попыток спасения потерпевших.
Гигантское полотно впечатляет своей выразительной мощью. Жерико сумел создать яркий образ, соединив в одной картине мёртвых и живых, надежду и отчаяние. Картине предшествовала огромная подготовительная работа. Жерико делал многочисленные этюды умирающих в больницах и трупов казнённых, которые и использовал позже в работе над этим полотном. Когда Жерико выставил «Плот «Медузы» в Салоне в 1819 году, картина вызвала негодование публики, так как художник вопреки академическим нормам того времени использовал столь большой формат не для изображения героического, нравоучительного или классического сюжета. Картина была приобретена в 1824 году, и в настоящее время находится в 77-м зале на 1-м этаже галереи Денон в Лувре.
Плот «Медузы», 1819
В основе сюжета картины лежит реальное происшествие, имевшее место 2 июля 1816 года у берегов Сенегала. Тогда на отмели Арген, в 40 лье от африканского берега, потерпел крушение фрегат «Медуза». 140 пассажиров и членов команды попытались спастись, высадившись на плот. Пятнадцать из них остались в живых, и на двенадцатый день скитаний были подобраны бригом «Аргус». Подробности плавания выживших потрясли современное общественное мнение, а само крушение обернулось скандалом во французском правительстве из-за некомпетентности капитана судна и недостаточности попыток спасения потерпевших.
Гигантское полотно впечатляет своей выразительной мощью. Жерико сумел создать яркий образ, соединив в одной картине мёртвых и живых, надежду и отчаяние. Картине предшествовала огромная подготовительная работа. Жерико делал многочисленные этюды умирающих в больницах и трупов казнённых, которые и использовал позже в работе над этим полотном. Когда Жерико выставил «Плот «Медузы» в Салоне в 1819 году, картина вызвала негодование публики, так как художник вопреки академическим нормам того времени использовал столь большой формат не для изображения героического, нравоучительного или классического сюжета. Картина была приобретена в 1824 году, и в настоящее время находится в 77-м зале на 1-м этаже галереи Денон в Лувре.
В основе сюжета картины лежит реальное происшествие, имевшее место 2 июля 1816 года у берегов Сенегала. Тогда на отмели Арген, в 40 лье от африканского берега, потерпел крушение фрегат «Медуза». 140 пассажиров и членов команды попытались спастись, высадившись на плот. Пятнадцать из них остались в живых, и на двенадцатый день скитаний были подобраны бригом «Аргус». Подробности плавания выживших потрясли современное общественное мнение, а само крушение обернулось скандалом во французском правительстве из-за некомпетентности капитана судна и недостаточности попыток спасения потерпевших.
Гигантское полотно впечатляет своей выразительной мощью. Жерико сумел создать яркий образ, соединив в одной картине мёртвых и живых, надежду и отчаяние. Картине предшествовала огромная подготовительная работа. Жерико делал многочисленные этюды умирающих в больницах и трупов казнённых, которые и использовал позже в работе над этим полотном. Когда Жерико выставил «Плот «Медузы» в Салоне в 1819 году, картина вызвала негодование публики, так как художник вопреки академическим нормам того времени использовал столь большой формат не для изображения героического, нравоучительного или классического сюжета. Картина была приобретена в 1824 году, и в настоящее время находится в 77-м зале на 1-м этаже галереи Денон в Лувре.
Портрет неизвестной отражает интерес к крестьянской тематике, появившийся в то время в русском обществе. Аргунов, сам происходивший из крепостных графа Шереметьева, стремился показывать в портретах природную красоту и достоинство человека вне зависимости от его сословной принадлежности. Образ крестьянки в этой работе художника передан с пронзительной правдивостью и искренней симпатией. Художник обрядил девушку в праздничный кокошник и сарафан с галунами, что наводило некоторых исследователей на мысль, что моделью послужила актриса в театральном «парадном» костюме. Однако этнографически точный наряд крестьянки Московской губернии (расшитый золотыми нитями кокошник, красный сарафан, тонкая белая рубаха, яркие украшения), а также бесхитростность и отсутствие всякой манерности говорят о именно крестьянском происхождении натурщицы. Её мягкие черты лица, приветливая чуть заметная улыбка и спокойная поза — всё подчёркивает скромность, открытость и доброту женщины из народа.
Портрет неизвестной отражает интерес к крестьянской тематике, появившийся в то время в русском обществе. Аргунов, сам происходивший из крепостных графа Шереметьева, стремился показывать в портретах природную красоту и достоинство человека вне зависимости от его сословной принадлежности. Образ крестьянки в этой работе художника передан с пронзительной правдивостью и искренней симпатией. Художник обрядил девушку в праздничный кокошник и сарафан с галунами, что наводило некоторых исследователей на мысль, что моделью послужила актриса в театральном «парадном» костюме. Однако этнографически точный наряд крестьянки Московской губернии (расшитый золотыми нитями кокошник, красный сарафан, тонкая белая рубаха, яркие украшения), а также бесхитростность и отсутствие всякой манерности говорят о именно крестьянском происхождении натурщицы. Её мягкие черты лица, приветливая чуть заметная улыбка и спокойная поза — всё подчёркивает скромность, открытость и доброту женщины из народа.
Bruno Amadio | The Crying Boy
Sep. 11th, 2010 11:44
On September 4, 1985, the British tabloid newspaper The Sun reported that a firefighter from Yorkshire was claiming that undamaged copies of the painting were frequently found amidst the ruins of burned houses. He stated that no firefighter would allow a copy of the painting into his own house. Over the next few months, The Sun and other tabloids ran several articles on house fires suffered by people who had owned the painting. By the end of November, belief in the painting's curse was widespread enough that The Sun was organising mass bonfires of the paintings, sent in by readers. To lift the curse it is said you must give the painting to another or reunite the boy and the girl and hang them together.
Bruno Amadio | The Crying Boy
Sep. 11th, 2010 11:44
On September 4, 1985, the British tabloid newspaper The Sun reported that a firefighter from Yorkshire was claiming that undamaged copies of the painting were frequently found amidst the ruins of burned houses. He stated that no firefighter would allow a copy of the painting into his own house. Over the next few months, The Sun and other tabloids ran several articles on house fires suffered by people who had owned the painting. By the end of November, belief in the painting's curse was widespread enough that The Sun was organising mass bonfires of the paintings, sent in by readers. To lift the curse it is said you must give the painting to another or reunite the boy and the girl and hang them together.
Cюжет навеян образом пары нуворишей, которую Модильяни увидел на улице. Оба элегантно одеты. Hа мужчине вечерний костюм с высоким белым воротничком и галстуком-бабочкой. Серьги женщины чуть больше, чем могла бы ей позволить элегантная скромность. Пара выглядит слишком кричаще, чтобы претендовать на полную серьёзность. Разница в возрасте, возможно, подчёркивает иронию названия картины.
Необычным в композиции картины является то, как расположены фигуры. В нижнем левом углу видны только голова и плечи женщины, тогда как мужчина в правой части картины изображён от груди до головы, а его макушка не умещается на холсте. Ясно видно чередование «пустого» пространства и более детально прорисованными частями. Геометрические упрощения лиц говорят о влиянии кубизма и в то же время напоминают строгость африканских масок — страстного увлечения Модильяни.
Cюжет навеян образом пары нуворишей, которую Модильяни увидел на улице. Оба элегантно одеты. Hа мужчине вечерний костюм с высоким белым воротничком и галстуком-бабочкой. Серьги женщины чуть больше, чем могла бы ей позволить элегантная скромность. Пара выглядит слишком кричаще, чтобы претендовать на полную серьёзность. Разница в возрасте, возможно, подчёркивает иронию названия картины.
Необычным в композиции картины является то, как расположены фигуры. В нижнем левом углу видны только голова и плечи женщины, тогда как мужчина в правой части картины изображён от груди до головы, а его макушка не умещается на холсте. Ясно видно чередование «пустого» пространства и более детально прорисованными частями. Геометрические упрощения лиц говорят о влиянии кубизма и в то же время напоминают строгость африканских масок — страстного увлечения Модильяни.
Лариса Миллер
Sep. 7th, 2010 19:01На том стою, на том,
Что зыбится, струится,
На чём едва стоится,
Где дышится с трудом.
На том стою, скользя,
Срываясь ежечасно,
На чём стоять опасно,
С чего сойти нельзя.
1996
Что зыбится, струится,
На чём едва стоится,
Где дышится с трудом.
На том стою, скользя,
Срываясь ежечасно,
На чём стоять опасно,
С чего сойти нельзя.
1996
Лариса Миллер
Sep. 7th, 2010 19:01На том стою, на том,
Что зыбится, струится,
На чём едва стоится,
Где дышится с трудом.
На том стою, скользя,
Срываясь ежечасно,
На чём стоять опасно,
С чего сойти нельзя.
1996
Что зыбится, струится,
На чём едва стоится,
Где дышится с трудом.
На том стою, скользя,
Срываясь ежечасно,
На чём стоять опасно,
С чего сойти нельзя.
1996
Николай Клюев
Sep. 6th, 2010 00:35На песню, на сказку рассудок молчит,
Но сердце так странно правдиво,-
И плачет оно, непонятно грустит,
О чем?- знают ветер да ивы.
О том ли, что юность бесследно прошла,
Что поле заплаканно-нище?
Вон серые избы родного села,
Луга, перелески, кладбище.
Вглядись в листопадную странничью даль,
В болот и оврагов пологость,
И сердцу-дитяти утешной едва ль
Почуется правды суровость.
Потянет к загадке, к свирельной мечте,
Вздохнуть, улыбнуться украдкой
Задумчиво-нежной небес высоте
И ивам, лепечущим сладко.
Примнится чертогом - покров шалаша,
Колдуньей лесной - незабудка,
и горько в себе посмеется душа
Над правдой слепого рассудка.
Николай Клюев
Sep. 6th, 2010 00:35На песню, на сказку рассудок молчит,
Но сердце так странно правдиво,-
И плачет оно, непонятно грустит,
О чем?- знают ветер да ивы.
О том ли, что юность бесследно прошла,
Что поле заплаканно-нище?
Вон серые избы родного села,
Луга, перелески, кладбище.
Вглядись в листопадную странничью даль,
В болот и оврагов пологость,
И сердцу-дитяти утешной едва ль
Почуется правды суровость.
Потянет к загадке, к свирельной мечте,
Вздохнуть, улыбнуться украдкой
Задумчиво-нежной небес высоте
И ивам, лепечущим сладко.
Примнится чертогом - покров шалаша,
Колдуньей лесной - незабудка,
и горько в себе посмеется душа
Над правдой слепого рассудка.
«Корабль дураков»
Корабль традиционно символизировал Церковь, ведущую души верующих к небесной пристани. У Босха на корабле вместе с крестьянами беспутствуют монах и две монахини — явный намёк на упадок нравов как в Церкви, так и среди мирян. На развевающемся розовом флаге изображен не христианский крест, а мусульманский полумесяц, а из гущи листвы выглядывает сова. Монахиня играет на лютне, и оба поют, а, может быть, пытаются схватить ртом блин, висящий на шнуре, который приводит в движение человек с поднятой рукой. Лютня, изображенная на полотне в виде белого инструмента с круглым отверстием посередине, символизирует вагину, а игра на ней обозначает разврат. Грех любострастия также символизируют традиционные атрибуты: блюдо с вишнями и висящий за бортом металлический кувшин с вином. Грех чревоугодия недвусмысленно представлен персонажами весёлой пирушки, один из которых тянется с ножом к жареному гусю, привязанному к мачте; другой в приступе рвоты перевесился за борт, а третий гребёт гигантским черпаком как веслом. Монах и монахиня с упоением распевают песни, не ведая, что Корабль Церкви превратился в свой антипод — Корабль Зла, без руля и ветрил влекущий души в Ад. Корабль представляет собой диковинное сооружение: мачтой ему служит живое, покрытое листьями дерево, сломанная ветка — рулём. Высказывались мнения, что мачта в виде дерева соотносится с так называемым майским деревом, вокруг которого происходят народные празднества в честь прихода весны — времени года, когда и миряне, и духовенство склонны преступать моральные запреты. Здесь верховодит шут; по замыслу его роль — сатирическое обличение обычаев и нравов того времени. Во времена Босха «мудрость» понималась как добродетель, праведность и набожность; «глупость» была синонимом порока, греха и безбожия — фигура дурака с бубенчиками на одежде и с маской на шесте, сидящего особняком, в картине является, безусловно, знаковой. Картину, язвительно повествующую о моральной распущенности духовенства и мирян, считали и зашифрованными алхимическими знаками, и вариацией на тему масленичного «рая пьяниц» — «корабля святого Рёйнерта», на что намекают чаши с вином и перевёрнутый кувшин; её трактовали и как пессимистический взгляд на абсурдность жизни, и как астрологический образ человечества, управляемого Луной, — безвольного и неразумного.
Корабль традиционно символизировал Церковь, ведущую души верующих к небесной пристани. У Босха на корабле вместе с крестьянами беспутствуют монах и две монахини — явный намёк на упадок нравов как в Церкви, так и среди мирян. На развевающемся розовом флаге изображен не христианский крест, а мусульманский полумесяц, а из гущи листвы выглядывает сова. Монахиня играет на лютне, и оба поют, а, может быть, пытаются схватить ртом блин, висящий на шнуре, который приводит в движение человек с поднятой рукой. Лютня, изображенная на полотне в виде белого инструмента с круглым отверстием посередине, символизирует вагину, а игра на ней обозначает разврат. Грех любострастия также символизируют традиционные атрибуты: блюдо с вишнями и висящий за бортом металлический кувшин с вином. Грех чревоугодия недвусмысленно представлен персонажами весёлой пирушки, один из которых тянется с ножом к жареному гусю, привязанному к мачте; другой в приступе рвоты перевесился за борт, а третий гребёт гигантским черпаком как веслом. Монах и монахиня с упоением распевают песни, не ведая, что Корабль Церкви превратился в свой антипод — Корабль Зла, без руля и ветрил влекущий души в Ад. Корабль представляет собой диковинное сооружение: мачтой ему служит живое, покрытое листьями дерево, сломанная ветка — рулём. Высказывались мнения, что мачта в виде дерева соотносится с так называемым майским деревом, вокруг которого происходят народные празднества в честь прихода весны — времени года, когда и миряне, и духовенство склонны преступать моральные запреты. Здесь верховодит шут; по замыслу его роль — сатирическое обличение обычаев и нравов того времени. Во времена Босха «мудрость» понималась как добродетель, праведность и набожность; «глупость» была синонимом порока, греха и безбожия — фигура дурака с бубенчиками на одежде и с маской на шесте, сидящего особняком, в картине является, безусловно, знаковой. Картину, язвительно повествующую о моральной распущенности духовенства и мирян, считали и зашифрованными алхимическими знаками, и вариацией на тему масленичного «рая пьяниц» — «корабля святого Рёйнерта», на что намекают чаши с вином и перевёрнутый кувшин; её трактовали и как пессимистический взгляд на абсурдность жизни, и как астрологический образ человечества, управляемого Луной, — безвольного и неразумного.
«Корабль дураков»
Корабль традиционно символизировал Церковь, ведущую души верующих к небесной пристани. У Босха на корабле вместе с крестьянами беспутствуют монах и две монахини — явный намёк на упадок нравов как в Церкви, так и среди мирян. На развевающемся розовом флаге изображен не христианский крест, а мусульманский полумесяц, а из гущи листвы выглядывает сова. Монахиня играет на лютне, и оба поют, а, может быть, пытаются схватить ртом блин, висящий на шнуре, который приводит в движение человек с поднятой рукой. Лютня, изображенная на полотне в виде белого инструмента с круглым отверстием посередине, символизирует вагину, а игра на ней обозначает разврат. Грех любострастия также символизируют традиционные атрибуты: блюдо с вишнями и висящий за бортом металлический кувшин с вином. Грех чревоугодия недвусмысленно представлен персонажами весёлой пирушки, один из которых тянется с ножом к жареному гусю, привязанному к мачте; другой в приступе рвоты перевесился за борт, а третий гребёт гигантским черпаком как веслом. Монах и монахиня с упоением распевают песни, не ведая, что Корабль Церкви превратился в свой антипод — Корабль Зла, без руля и ветрил влекущий души в Ад. Корабль представляет собой диковинное сооружение: мачтой ему служит живое, покрытое листьями дерево, сломанная ветка — рулём. Высказывались мнения, что мачта в виде дерева соотносится с так называемым майским деревом, вокруг которого происходят народные празднества в честь прихода весны — времени года, когда и миряне, и духовенство склонны преступать моральные запреты. Здесь верховодит шут; по замыслу его роль — сатирическое обличение обычаев и нравов того времени. Во времена Босха «мудрость» понималась как добродетель, праведность и набожность; «глупость» была синонимом порока, греха и безбожия — фигура дурака с бубенчиками на одежде и с маской на шесте, сидящего особняком, в картине является, безусловно, знаковой. Картину, язвительно повествующую о моральной распущенности духовенства и мирян, считали и зашифрованными алхимическими знаками, и вариацией на тему масленичного «рая пьяниц» — «корабля святого Рёйнерта», на что намекают чаши с вином и перевёрнутый кувшин; её трактовали и как пессимистический взгляд на абсурдность жизни, и как астрологический образ человечества, управляемого Луной, — безвольного и неразумного.
Корабль традиционно символизировал Церковь, ведущую души верующих к небесной пристани. У Босха на корабле вместе с крестьянами беспутствуют монах и две монахини — явный намёк на упадок нравов как в Церкви, так и среди мирян. На развевающемся розовом флаге изображен не христианский крест, а мусульманский полумесяц, а из гущи листвы выглядывает сова. Монахиня играет на лютне, и оба поют, а, может быть, пытаются схватить ртом блин, висящий на шнуре, который приводит в движение человек с поднятой рукой. Лютня, изображенная на полотне в виде белого инструмента с круглым отверстием посередине, символизирует вагину, а игра на ней обозначает разврат. Грех любострастия также символизируют традиционные атрибуты: блюдо с вишнями и висящий за бортом металлический кувшин с вином. Грех чревоугодия недвусмысленно представлен персонажами весёлой пирушки, один из которых тянется с ножом к жареному гусю, привязанному к мачте; другой в приступе рвоты перевесился за борт, а третий гребёт гигантским черпаком как веслом. Монах и монахиня с упоением распевают песни, не ведая, что Корабль Церкви превратился в свой антипод — Корабль Зла, без руля и ветрил влекущий души в Ад. Корабль представляет собой диковинное сооружение: мачтой ему служит живое, покрытое листьями дерево, сломанная ветка — рулём. Высказывались мнения, что мачта в виде дерева соотносится с так называемым майским деревом, вокруг которого происходят народные празднества в честь прихода весны — времени года, когда и миряне, и духовенство склонны преступать моральные запреты. Здесь верховодит шут; по замыслу его роль — сатирическое обличение обычаев и нравов того времени. Во времена Босха «мудрость» понималась как добродетель, праведность и набожность; «глупость» была синонимом порока, греха и безбожия — фигура дурака с бубенчиками на одежде и с маской на шесте, сидящего особняком, в картине является, безусловно, знаковой. Картину, язвительно повествующую о моральной распущенности духовенства и мирян, считали и зашифрованными алхимическими знаками, и вариацией на тему масленичного «рая пьяниц» — «корабля святого Рёйнерта», на что намекают чаши с вином и перевёрнутый кувшин; её трактовали и как пессимистический взгляд на абсурдность жизни, и как астрологический образ человечества, управляемого Луной, — безвольного и неразумного.
На первый взгляд, здесь изображена обычная операция, которую хирург почему-то проводит под открытым небом, водрузив себе на голову воронку. Вероятно, здесь высмеивается персонаж ярмарочного фарса — простачок или муж-рогоносец (книга, положенная на голову женщине, понималась как «руководство» для жуликов и обманщиков). Перевёрнутую воронку, надетую на голову хирурга, объясняли как намёк на рассеянность учёного мужа, но в контексте фарса она скорее всего служит признаком обмана. По другой версии, закрытая книга на голове монахини и воронка хирурга соответственно символизируют, что знание бесполезно, когда имеешь дело с глупостью, и что врачевание подобного рода — шарлатанство. Голландское выражение «иметь камень в голове» означало «быть глупым, безумным, с головой не на месте». Во времена Босха существовало поверье: сумасшедшего можно исцелить, если извлечь из его головы камни глупости. На картине, вопреки ожиданиям, извлекается не камень, а цветок, ещё один цветок лежит на столе. Установлено, что это тюльпаны, а в средневековой символике тюльпан подразумевал глупую доверчивость.
