ЭЛЕГИЯ ДЛЯ СКУПЫХ И ЖЕСТОКИХ

[python_regius]

witkowsky   (Евгений Витковский)       

Роб Донн был, вероятно, последним из больших гэльских поэтов ныне почти полностью утратившей свой родной язык, самой северной из исторических областей Шотландии – Сазерленда. Как и Дункан Бан Макинтайр, он был охотником, не умел ни читать, ни писать, даже не имел влиятельных покровителей; в силу чего жил на роли егеря и одновременно браконьера в основном на берегах голубого залива (у на севере нас сказали бы “губы”) Лох Эрибол. Его песни были настолько популярны, что записанные лишь в последние годы его жизни, притом с изрядными “смягчениями”, они жили в народе полвека после его смерти – и лишь в 1829 году увидели свет отдельным, совершенно заредактированным изданием. Лишь в 1899 году его песни вышли двумя независимыми книгами; одна из их содержала немало сберегшихся мелодий Донна (многие из них, как выяснилось, неведомыми путями попали даже к Бернсу), зато другая была вдвое больше и содержала около двухсот элегий и песен сазерлендского барда. Несмотря на то, что в наше время в Шотландии царит настоящий культ Роба Донна и его диски выходят один за другим, научного издания его произведений нет до сих пор, а единственная полноценная монография о нем – Йан Гримбл, “Мир Роба Донна”, 1995 – вышла в неоконченном виде, после смерти автора.
В основу переведенной на первый раз элегии положен подлинный случай. Двое старых холостяков, братьев-погодков, жили на отлете от основных ферм на западном берегу Лох Эрибол, в доставшемся им по наследству арендном поместье Риспан, со старой девой-экономкой. Единственное, чем были известны братья – их крайняя скупость. Однажды в самом начале года умер старший брат, следом и младший, и экономка. Накануне первой из смертей они прогнали с пустыми руками нищего от своих ворот.
Обращаю внимание, что произведения Роба Донна написаны на северном диалекте гэльского языка, почти отмершем в наши дни, в отличие от языка полуострова Аргайл и Гебридских островов. 

РОБ ДОНН (РОБ МАККЕЙ)  (1714–1778)

ЭЛЕГИЯ ДЛЯ СЫНОВЕЙ АРЕНДАТОРА РИСПАНА

Лишь десять дней с начала года
Прошло, и вот, среди зимы
С людей долги взяла природа:
Троих похоронили мы.
Здоровым и отнюдь не старым
Казался холостяцкий дом,
Но вестник к каждому недаром
Грядет нежданным чередом.
 
Погодки из одной каморы,
С которыми пресекся род;
Открыта дверь под кров, который
Хозяев более не ждет,
Что меж собой наполовину
Всю жизнь делили все дела, –
И к домовине домовину
Одна могила приняла.

Да, были некогда у братьев
Родная мать, родной отец –
И прялась в нужный день для платьев
Не покупная шерсть овец;
Их смерть почти не разлучила:
Вот подошли похорона,
И братьям общая могила
Судьбою на двоих дана.

Блюдущий заповедей десять
Мнит, что сберег судьбу свою
Но скупость не уравновесить
Пред Богом всеми десятью;
Вопрос исчерпан подчистую,
Кладбищенской землей прикрыт:
Росли, состарились впустую:
Их род оборван и забыт.

Семья любому денег стоит,
Однако выигрыш таков:
Никто поминок не устроит,
Не выпьет в честь холостяков:
И в час, когда придет глашатай,
Веля земной покинуть свет –
С собой возьмешь ли скот рогатый,
Где спрячешь свой запас монет?

Соседям утешать не надо
Детей и горестных вдовиц;
Питать собою будет стадо
Одних собак и диких птиц;
Их жребий, ни на что не годный,
Не отмолить мне в День Суда;
Их золото в земле холодной
Пусть остается навсегда.

Смиренный – с высшей волей Бога
Предусмотрительно знаком:
Кто в жизни получает много,
Делиться должен с бедняком;
Ни принужденья, ни традиций
Здесь чувствовать не должен ты:
Воздастся щедрому сторицей
За добровольство доброты.

Все сказано и все понятно,
Я слов обратно не возьму:
Но правда слишком неприятна,
И людям явно ни к чему;
Мне убежденье не по силе
И вы не слышите меня,
Как те, которых схоронили
Сегодня на исходе дня.

Перевод с гэльского Е. Витковского    http://witkowsky.livejournal.com/56981.html