ТЮНЕЧКА И ЭРОС

[python_regius]

clear_text

В советском кино было много разной цензуры. В том числе загадочной.

Один советский кинокритик недоумевал: "ну почему, если пьяный бандит вскочит на накрытый стол и начнет сапогами бить всех по зубам – это можно; а если будущая мама обнимет и поцелует будущего папу – это нельзя?"

В самом деле, почему?

Была на одной студии редакторша, Софья Николаевна ее звали. Она ужасно не любила эротических сцен. Даже самых невинных. Вроде вышеуказанных поцелуев. Ее прямо-таки воротило от всего этого.

С эротикой она расправлялась еще на стадии литературного сценария.

Это понятно. Если уж отснимут – заставить выкинуть эпизод не так уж просто.

А из сценария вымарать две-три строчки – милое дело.

Поэтому, чуть где поцелуи или объятия (на большее советский сценарист взойти не мог, потому что не мог взойти никогда), тут же Софья Николаевна вскидывалась и говорила – дескать, автору изменил вкус.

Но бывало, что автор упирался и просил объяснить – в чем, собственно, дело? Ну, стали обниматься-целоваться, ну, свет погасили, так ведь они же потом по ходу фильма создают здоровую советскую семью!

И другие члены худсовета тоже начинали роптать.

Тогда Софья Николаевна вставала во весь свой хрупкий рост и говорила:

- Эти фильмы смотрят наши дети. У меня есть дочка. Таня. Тюнечка. Ей всего двенадцать. И я как мать не хотела бы, чтобы моя Тюнечка видела на экране такое! – голос Софьи Николаевны звенел и дрожал.

И весь худсовет разводил руками. И вычеркивал поцелуи и объятия.

Она постоянно призывала Тюнечу на помощь. Как мать и как редактор.

Тюнечка меж тем росла.

Она закончила школу, потом ВГИК, вышла раза три замуж, и в итоге пришла работать на ту же самую студию. Заседать в том же самом худсовете. Такая грузноватая тетенька под тридцать.

А Софья Николаевна все вскакивала со стула и говорила:

- Нет, позвольте я скажу уже не как редактор, а как мать! Я, как мать, не хотела бы, чтобы моя Тюнечка видела…

Тюнечка громко вздыхала и говорила:

- Мама, не смеши людей. Я уж такого навидалась…

- Но не в наших фильмах! – отвечала Софья Николаевна.

И весь худсовет согласно кивал.